Многобукаф. Книга для - Страница 30

— А, это ты, Гретхен, — Крысолов заметил меня и отложил свирель. — Что же ты мне сказала, будто в городе полным-полно детей?

— Детей много, — согласилась я, — а вот чистых невинных душ… Вы ведь их собирались вывести?

— Собирался. Одна вот есть, — Крысолов кивнул на старую Розу.

— Сумасшедшая?

— Почему же сразу сумасшедшая? Просто она впала в детство, со всяким может случиться. Ну, почти со всяким, — тут же поправился он.

— Я тоже пришла.

Крысолов задумчиво пожевал губами.

— Я ни на секунду не заблуждаюсь, будто тебя привела магия моей песенки. Тогда почему же?

— Может, я тоже сумасшедшая, — сказала я и пожала плечами. — Научите меня играть на свирели.

* * *

— Иди ко мне, — промурлыкала Гера.

— Давай в другой раз? — скривился Зевс. — Сегодня у меня болит голова.

— Вот как? — Гера прищурила глаза. — Ну и с кем же ты мне сегодня изменял?

— Да что ты, что ты! — испуганно замахал руками Зевс. — Да я же… да ни в жисть!

— Не лги мне! — голос Геры стал холоден, как горный лед. — Я сама вчера слышала, как одна критянка говорила другой, что ее муж в постели — просто бог!

— Ну она же о муже говорила, не обо мне…

— Но откуда этой критянке знать, каковы в постели боги? А?

Зевс потупился.

— Честное слово, душенька! Ну у меня же правда болит голова.

Гера подошла к мужу и деловито обнюхала.

— Ну конечно, отчего бы ей не болеть! Опять какую-то бурду пил с Дионисом.

— И вовсе не бурду! — обиделся Зевс. — Прекрасный перебродивший нектар.

— Ты бы лучше о своей жене подумал!

— Я думал…

— Нет, не думал!

— А я говорю, думал!

— А я говорю, нет!

— Дорогая, не кричи, у меня и так голова раскалывается…

— И правильно! И пусть раскалывается!

Зевс сел на пол и обхватил руками гудящую голову.

— Я прошу тебя… помолчи минутку! Не сбивай… У меня, кажется, сейчас родится какая-то мысль…

— Ах, мысль?!

Гера решительно выхватила из-за спины скалку и обрушила ее на темечко мужа.

Голова Зевса раскололась, как гнилое яблоко, и оттуда вылетела, трепеща крылышками, маленькая Афина. Зевс, испуганно вскрикнув, попытался запихнуть ее обратно, но было уже поздно.

— Значит, ты обо мне думал, да? — задыхаясь от гнева, прошипела Гера. — Голые крылатые девки — вот что у тебя в голове!

Афина увернулась от руки Зевса и вылетела в окно. За ее спиной загрохотали молнии и чугунно зазвенели сковородки.

Будучи богиней сражений, а что еще важнее, богиней мудрости, Афина нисколько не сомневалась в результате этой битвы.

* * *

— Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне…

— Оставь в покое мою избушку! — заорала Баба-Яга и высунула голову из окошка. — Не смей! Тоже, взяли моду… Все шастают, все избушку туда-сюда вертят. Вот сейчас как выскочу, как выпрыгну… Эй?.. Да где ты?

— Здесь я.

Баба-Яга близоруко прищурилась. Далеко внизу, у крылечка, сидел в траве пучеглазый лягушонок.

— Ты, что ли?

— Я. Помощь мне нужна, бабушка. Невесту мою украли.

— Помощь ему… А ты знаешь, что я только по царевнам специализируюсь?

— Так она и есть царевна!

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовалась Баба-Яга. — Давай подробности.

— Да какие там подробности… Была у меня невеста, Василиса. Любили мы друг друга. А потом налетел Иван-Царевич, схватил мою суженую и умчался — она и квакнуть не успела. Теперь не знаю, где ее искать. Подскажи, бабушка?

Старуха хмыкнула и прикрыла рот рукой.

— А ведомо ли тебе, что та Василиса — заколдованная девица?

— А мне все равно, — ответил лягушонок, — хоть девица, хоть волчица, хоть устрица. Да будь она даже цаплей — мне никакой другой не надо. Люба она мне…

— А ты ей?

— Говорит, тоже люб.

— А ты и поверил?

— Конечно, поверил. Я ей во всем доверяю.

— Тяжелый случай, — покачала головой Баба-Яга.

— Еще какой тяжелый, — вздохнул лягушонок. — Так поможешь?

— Ну, помочь — дело нехитрое. Дорогу я тебе укажу. Придешь ты ко дворцу Ивана-Царевича, а дальше что?

— А дальше — убью его.

Баба-Яга поперхнулась.

— Как — убьешь?

— Как — это я еще не придумал. Но убью точно! Нечего чужих невест воровать!

— Ну… ладно. Слушай сюда, внимательно. Расскажу, как с Иваном справиться. Пойдешь отсюда на восток, выйдешь к морю-окияну. В море-окияне найдешь остров Буян. На острове растет дуб, на дубе висит сундук, в сундуке сидит заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в яйце…

— Смерть Иванова?

— Нет. Там смерть Кощеева. Возьмешь яйцо, и пойдешь с ним шантажировать Кощея. А уж он-то с Иваном как-нибудь справится.

— Спасибо, бабушка.

— Не за что. Работа такая.

* * *

— Почему Вы плачете, милая девушка?

Золушка поспешно вытерла глаза рукавом и обернулась на голос. На заборе, болтая ногами, сидел и наблюдал за ней незнакомый паренек — едва ли старше самой Золушки, одетый в какие-то невнятные лохмотья и босой.

— Хочу и плачу. Тебе-то что за дело?

— А что, и спросить нельзя?

— Можно, — буркнула Золушка. — только нечего обзываться.

— Я не обзывался! Я назвал Вас милой де…

— Сейчас в глаз получишь, — мрачно предупредила Золушка.

— Ну хорошо, — ухмыльнулся парнишка. — Тогда попробуем так. Эй ты, противная тетка, чего ревешь?

Золушка прыснула со смеху и отмахнулась от зубоскала.

— Да ну тебя! Хочу и реву.

— А может, я помочь хочу?

— Да? — Золушка иронично подняла бровь. — Ну, помоги, если хочешь. Мне как-раз надо еще посадить сорок розовых кустов. И перебрать мешок ячменя и проса.